Ярость суккуба - Страница 42

К оглавлению

— Джорджина, ты в порядке?

Меня трясло, но я все-таки взяла себя в руки и ответила:

— Кажется… кажется, да.

Он так ласково говорил со мной…

— Что произошло?

Я заморгала, пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Ничего… просто… просто…

Я не смогла договорить, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь прямо посреди Куин-Энн. Ненавижу слабость!

— Все в порядке, — успокоил меня Сет. — Ничего страшного не случилось. Ты в безопасности. Пойдем.

Я даже не заметила, видел ли кто-то, как Сет вел меня под руку, словно инвалида. Я вообще плохо понимала, куда мы идем, пока не обнаружила, что входим в мой кабинет. Сет усадил меня в кресло, закрыл дверь и наклонился ко мне.

— Тебе чего-нибудь принести? Хочешь пить? Ты голодная?

Я медленно, словно робот, покачала головой:

— Н-н-нет… я просто пришла ноутбук забрать.

Сета было не узнать: в последнее время он вел себя со мной очень робко, а тут его будто подменили. Он беспокоился за меня, этот серьезный и уверенный в себе мужчина хотел убедиться, что со мной все в порядке. Он был уже не тем застенчивым писателем, который боялся посмотреть мне в глаза и всегда давал полную свободу. Сет снова стал человеком, которого я полюбила, который всегда чувствовал мое настроение и помогал в трудную минуту.

— Джорджина, прошу тебя. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло.

Я почувствовала, что теперь, оказавшись на знакомой территории, смогу сдержать слезы, и страх отступил.

— Почему ты так обо мне заботишься?

Сет улыбнулся:

— А почему я не должен заботиться о тебе?

— Потому что… потому что, когда мы с тобой говорили в последний раз, я ужасно себя вела. Ты мне книжку подарил, а я все равно себя ужасно вела.

Он издал какой-то звук, отдаленно напоминавший смех.

— Это была не ты. Просто ты слишком много выпила. Все в порядке.

— Не знаю, — упрямилась я, — может быть, это как раз и есть настоящая я.

Он покачал головой:

— Неважно. А теперь расскажи, что произошло.

Он сказал это так нежно, так тепло, что мое сердце готово было разорваться. Он казался таким родным и надежным, сейчас это было просто необходимо, и отступать некуда.

— Все так запутано, — произнесла я после долгой паузы.

— Снова интриги бессмертных?

Я кивнула, слезы опять навернулись на глаза. Черт. Почему я плачу? Потому что Сет так смотрит на меня, а совсем не из-за этих безумных событий. Я встала и отвернулась, надеясь, что он не заметит моих слез.

— Джорджина, что случилось? Ты пугаешь меня. Я решилась-таки посмотреть на него и произнесла:

— Ты мне все равно не поверишь.

На его лице по-прежнему отражалось беспокойство, но в уголках губ заиграла легкая улыбка:

— Ты действительно так думаешь? После всего, что я видел? Может, все-таки рискнешь?

— Ты прав, — признала я. — Но я не хочу впутывать тебя во все это.

— Я хочу помочь тебе, — сказал он, подходя ближе. Его бархатный голос окутывал меня мягкостью и надежностью.

— Пожалуйста, объясни, что у вас там происходит.

Мне хотелось сказать, что он все равно ничем не сможет помочь, но вдруг меня словно прорвало:

— Джерома призвали, то есть он попал в западню, и теперь его где-то прячут…

— Погоди, погоди! Что значит «призвали»? Как в «Докторе Фаусте»?

— Э-э-э, ну да. И пока его нет, мы все находимся в странном состоянии, Питер называет его «стазис». Мы утратили свою си… свои способности. Я не могу менять обличье. Хью не видит души. Зато вампирам радость — они теперь снова могут разгуливать среди бела дня и радоваться солнцу, которое в какой-то момент может просто убить их. И если мы не найдем Джерома, то нам назначат нового архидемона, чего мне совершенно не хочется. А я… я просто хочу, чтобы это ужасное состояние закончилось, чтобы все стало как раньше.

Лицо Сета оставалось совершенно бесстрастным, пока он разглядывал меня — несколько секунд, показавшихся вечностью. Наконец он сказал:

— Неужели… неужели тебе так тяжело от того, что ты не можешь менять обличье?

Я покачала головой и продолжила рассказ:

— Нет, дело не в этом. Просто вполне возможно, что теперь я стала смертной. Это невыносимо, я так не могу. Еле смогла дойти сюда от дома, я всего боюсь. Понимаю, это глупо, ведь вы, смертные, живете себе и не думаете об этом. А мне страшно из дома выйти, я боюсь, что со мной что-нибудь случится. И когда та машина не сразу затормозила… Черт, я просто с места не могла сдвинуться, меня прямо парализовало. Чувствую себя полной дурой… Ты, наверно, думаешь, что я сошла с ума.

И тут по моей щеке побежала предательская слезинка в знак окончательного признания собственной слабости. Сет нежно вытер соленую каплю, но руку почему-то не убрал. Он обнял меня за плечи и притянул к себе. Я опустила голову ему на грудь, глотая слезы и наконец-то поверив, что есть человек, который сможет защитить меня.

— Джорджина, Джорджина, — бормотал он, гладя меня по спине. — Все будет хорошо. Все в порядке.

Эти слова… такие простые и вместе с тем чудесные. Когда тебе плохо, все, особенно мужчины, сразу хотят что-нибудь сделать, чем-то помочь. И очень часто это действительно нужно. Но иногда необходимо, чтобы кто-то произнес эти простые слова: «Все будет хорошо». Иногда достаточно знать, что есть кто-то, кому ты небезразлична, и все.

Я уткнулась лицом в его футболку с Кунфу-псом и сдавленно пробормотала:

— Я не знаю, что будет дальше. Мне так страшно. Последний раз мне было так страшно, когда я думала, что Роман убьет меня.